Машина-Орфей - Страница 42

Он прошел вперед, чтобы посмотреть поближе на одно из этих великолепных кресел, гибкую изящную конструкцию чеканного черного железа, инкрустированную прозрачными панелями агата рыжеватого цвета, украшенную кабошонами лунного камня. Маленькая круглая подушечка была из фиолетового, как чернила, бархата. Он чувствовал, что почти может себе представить человека, который раньше владел этим креслом, человека несгибаемой воли, сложного характера, с сильным и гибким умом. Он наверняка сидел в этом кресле спокойно и прямо.

Руизу казалось, что это самое интересное кресло, которое он когда-либо видел, пока не посмотрел на соседнее кресло. Высокая спинка была тонкой скорлупкой из ламинированного дерева блестящего серовато-лавандового цвета, которая была украшена сложными узорами из серебряной крученой проволоки. Тонкие элегантные ножки, казалось, были вылиты из прозрачного стекла, а тяжелые опоры были вырезаны в виде человеческих кулаков, упирающихся в пол. Руиз тронул кресло, пальцы его скользнули по теплой шелковистой структуре дерева и холодной полировке серебра. Он закрыл глаза, и прелестная картинка встала перед ним: прекрасная женщина в шелках и драгоценностях, ленивая и величественная.

Руиз прошел к центральной кафедре, восхищаясь тем, как она словно вздымалась к свету окна-розетки в потолке. Каждое из сотни кресел было поразительным произведением искусства, каждое, казалось, покрыто аурой человека, когда-то занимавшего его, оно объявляло о характере своего владельца совершенно недвусмысленно.

К тому времени, когда он спустился к центру зала, его мысли были полны тысячью призраков. Он еще раз залюбовался кафедрой.

– Мы звали ее Древом Познания, – голос был высокий по тембру, но приятный, – хотя, как мне кажется, это был какой-то вид ясеня, приспособленный к существованию на Сууке.

Руиз повернулся и увидел человеческое существо, стоящее в темном проеме в дальней стене зала. На первый взгляд оно показалось ему молоденьким юношей с желтоватой кожей и темными янтарными глазами. На нем был комбинезон белого цвета, а его сильно курчавые волосы были выстрижены какими-то причудливыми кустиками и перьями, словно на голове его поработал парковый садовник. В левой руке он держал правую лапу маленького собакоподобного существа, которое, как ни странно, нелепо стояло на задних лапах.

Мальчик казался Руизу самым безобидным существом, которое он встретил на Сууке, поэтому Руиз ответил ему очень вежливо:

– Древо Познания?

– Да, – сказал мальчик, идя навстречу Руизу и ведя за собой животное, словно ребенка. – Это название мы взяли из мифа Старой Земли, где говорилось о том, как родилось любопытство. В том мифе один варварский бог разгневался на своих людей за то, что они попробовали плод с этого дерева. Он плохо с ними поступил: выгнал их любопытные задницы пинком из рая и дал им за это страдание и смерть, – он тихо рассмеялся. – Мы видели это как интересную ироническую фигуру. Мы никогда не думали, что нечто подобное может произойти и с нами.

Мальчик протянул ему нежную ладонь для пожатия, и Руиз пожал ее, не задумываясь.

– Кстати, – сказал мальчик, решительно пожав руку Руиза и отпустив ее, – я Сомнир, я буду принимать тебя здесь. Мы рады приветствовать тебя в том, что осталось от Великого Компендия.

– Я Руиз Ав, – сказал Руиз, его позабавила светская учтивость Сомнира. При близком рассмотрении Сомнир казался старше, хотя кожа его была без морщин и двигался он с легкой грацией юности.

– Да, я знаю, – Сомнир выступил вперед, похлопав по дереву кафедры любовно и нежно. – О, здесь мы замечательно проводили время, в этом сомневаться не приходится. Профессора отдыхали в креслах, а прислуга разносила нам подносы, полные вина и сладостей. Мы все пили как следует, а потом по очереди взбирались на Древо Познания, – и каждый рассказывал анекдот, повесть или пели песни. Весьма скоро все профессора начинали падать с кресел и валялись по полу, радостно совокупляясь, а потом слуги приносили покрывала… И еще музыка, танцы и игры. Хорошие были времена… – Его черные глаза на миг затуманились мечтательным воспоминанием, словно они были так переполнены картинами прошлого, что не могли видеть настоящего.

Руизу стало не по себе от таких признаний.

– А я-то думал, что это библиотека.

Сомнир улыбнулся и весело посмотрел на Руиза.

– А библиотекари – маленькие серенькие людишки, высохшие и робкие, да, в тех местах, откуда ты родом? Здесь все по-другому! Мы не соглашались ни на что, кроме самого лучшего! Кометы во вселенной познания, огромные ревущие огни любопытства и амбиций!

– Понятно, – ответил Руиз. Он даже не знал, как ему отвечать.

Сомнир хохотнул чистым мелодичным смехом. Он отпустил лапу животного, и оно упало на все четыре, медленно и аккуратно, словно это движение причиняло ему боль. Руиз увидел, что скрюченные культи перепончатых крыльев росли из лопаток животного. Оно посмотрело на него своими собачьими глазами, и он не увидел там большего разума, чем можно было бы ждать от собаки.

– Беги, Идирина, – сказал Сомнир, делая прогоняющие жесты в сторону своей любимицы. – Нам тут надо заняться делом.

Животное на миг прижалось своей широкой головой к ноге Сомнира, потом неуклюже заковыляло прочь.

Сомнир смотрел, как животное уходит, и какая-то печаль пронеслась по его детскому лицу.

– Она слишком привязана ко мне. Это потому, что она не может летать вместе с остальными саримами. Может быть, мне надо было бы усыпить ее призрак, но мне страшно, что без нее мне будет слишком одиноко.